Как же отнесся местный политический истеблишмент к решительным действиям Каримова по концентрации власти в своих руках?
Отношение местных интеллектуалов к деятельности Каримова
Происшедшие в Кремле и вокруг него события, изложенные выше, достаточно широко освещались советской прессой и центральным телевидением. Тогда открыто их обсуждали и в Ташкенте. (Граждан Узбекистана стал охватывать растущий страх перед властью, гневом мстительного Каримова постепенно, по мере усиления репрессий).
Кардинальное изменение роли и задач СНБ и ее подчинение только президенту, раскололи элиту на два лагеря: большинство было за Каримова и меньшинство — против.
Большинство поддерживало все решения президента, считало правомерным формирование новой команды из числа молодежи для проведения реформ в новых политических реалиях — независимости республики.
Те чиновники, которые сумели распознать истинные намерения своенравного Каримова, были в меньшинстве: судили по его делам, назначениям на ключевые должности случайных, неподготовленных людей чаще из Кашкадарьи и Самарканда, компетентность которых вызывало недоверие, и конкретным политическим решениям. Они были уверены, что Каримов рвется к установлению в стране авторитарного режима.
К критически настроенным людям можно отнести часть ведущих сотрудников центрального аппарата госуправления, крупных предприятий и хозяйств, ученых, писателей, журналистов, а также депутатов либеральных взглядов. Они говорили, что Каримов норовит возродить в Узбекистане сталинизм, и если не помешать ему, то он начнет проводить репрессивную политику.
Следует признать, что Каримов, как правитель восточного типа, сочетал в себе мудрость, изворотливость, вероломство и жестокость, и как умудренный психолог делал все, чтобы верили его словам. Он мог правдоподобно солгать, перехитрить и расположить к себе людей, убедить их в своей правоте и честности, перетянуть на свою сторону даже отчаянных скептиков.
Вначале Каримов был любезен с лидерами народного движения «Бирлик» и партии «Эрк», почтительно разговаривал с видными учеными, писателями, журналистами, подвергавшими критике его решения, обещал им то, что они хотели, а народу — златые горы.
Официальные круги и СМИ обвиняли во всех бедах, свалившихся на республику после развала СССР, союзный центр, посланцев Москвы, „борцов с коррупцией“. Они обливали грязью бывших руководителей компартии и госучреждений — Усманходжаева, клеймили Нишанова — «шута и душителя демократии» в Узбекистане и многих других.
Почти все критично настроенные деятели, кому удалось поговорить с Каримовым, были удовлетворены беседами с ним. Они уверяли, что он выглядит добродетельным и демократичным политиком, не боящимся принимать сложные для себя решения. Он, мол, способен сформировать дееспособное, ответственное правительство и в короткие сроки вывести Узбекистан на передовые позиции, для чего следует всячески ему помогать, предоставить требуемое для реформ время.
Примерно так говорили официальные лица и ораторы на различных конференциях и встречах с интеллигенцией, в том числе, как я помню, Евгений Березиков, бывший второй секретарь Кашкадарьинского обкома КП, который был избран секретарем Союза писателей Узбекистана. Они доверяли президенту, связывали с ним мечту народа о благополучной жизни.
Со временем люди стали узнавать, что Каримов мягок, воплощение самой невинности только на публике, телеэкране. На деле он оказался гневным и мстительным человеком: его агрессивность и экспансивность проявлялись в основном в служебном кабинете. Там он вел себя как демон, демонстрировал беспричинную грубость и рукоприкладство, не сдерживался в выражениях даже в отношении ближнего окружения; прохладного отношения к себе, обиды никому не прощал.
По служебным делам мне часто приходилось бывать в здании правительства и ЦК КП Узбекистана. Я пользовался доверием бывшего министра иностранных дел Сарвара Азимова, имел возможность общаться с представителями обоих лагерей. Признаюсь, в те годы хотя и выступал с критическими соображениями, направлял в правительство свои соображения относительно реформ, но находился на распутье — входил в число колеблющихся людей.
Я не знал, как быть: судить по делам или верить казавшимся очень убедительными обещаниям Каримова. Например, в январе 1992г он обещал обеспечить процветание Узбекистана уже в августе, торжественно клялся не допустить роста цен на хлеб, чему хотелось верить не только мне.
Я и мои коллеги считали поспешными и контрпродуктивными курс на отдаление от России, резкие выпады Каримова против Ельцина, начавшийся процесс разрыва хозяйственных и кооперационных связей предприятий и хозяйств республики с партнерами в России, сокращение объемов торгово-экономических отношений с ней вопреки экономической целесообразности. Принимая во внимание жалобы и предложения директоров предприятий союзного значения, видных хозяйственников, МИД направлял служебные записки в аппарат президента.
7. Последняя схватка в парламенте
Острота внутриполитической борьбы ярко проявилась на Седьмой сессии Верховного Совета Узбекистана 29-30 сентября 1991 года. Оппозиция в составе большой группы депутатов Верховного Совета и чиновников высокого ранга сплотилась вокруг вице-президента Шукриллы Рахматовича Мирсаидова, одного из авторитетных экономистов и управленцев республики.
Недоумение и протест вызвали подчинение СНБ интересам одного человека. Было ясно, что Каримов намеревается установить в стране авторитарный режим, следовательно, СНБ придется исполнять его политические заказы и противозаконные приказы, заниматься слежкой, сбором компромата на политических противников и преследовать до их физического устранения.
Обвиняли Каримова в диктаторских замашках многие депутаты. Один из них Шухрат Нусратов выступил с осуждением Указа от 16 сентября 1991 г относительно подчинения напрямую президенту (ст.2) службы безопасности страны.
Как сказал депутат, прямое подчинение спецслужб президенту волюнтаристским указом, вредит демократии и интересам страны. Указывая на арест оппозиционно настроенного депутата Ш. Рузимуродова без согласия Верховного Совета и санкции суда, Нусратов предупреждал, что если не изменить ситуацию, то его участь может постигнуть и других депутатов. «Демократия или диктатура. Середины нет. Нужно сделать выбор сейчас», говорил он.
Нусратова поддержали Джахангир Маматов, Самандар Куканов, Мурад Джураев, Тойиба Туляганова и другие депутаты.
Следует констатировать, что говорить нелицеприятную правду в лицо Каримову и в тот период был чреват риском. Для выступления подобно Нусратову, Маматову и другим требовалось, помимо политической прозорливости — крепкая образовательная база, искренность, уверенность в своей исторической правоте, личное бесстрашие и отвага называть вещи своими именами.
Достойные сыновья узбекского народа проявили подлинное мужество. Ведь большинство из них знало, что Каримов, расставив своих ставленников во главе силовых структур, к тому времени успел захватить власть в стране. Знали они и о дислокации группы захвата СНБ в подвале здания Верховного Совета УзССР, готовая арестовать неугодных депутатов по приказу Каримова. Несмотря на все это, оппоненты добивались его отставки, чтобы быть услышанными в публичном пространстве.
Некоторые журналисты и даже соратники расценили вылет Мирсаидова на официальную встречу в Алма-Ату в разгар политической борьбы в парламенте, как «трусость и предательство». Однако все обстояло наоборот. Шукрилла Рахматович был бесстрашным и смелым политиком с непоколебимой волей, но дал задний ход, убедившись в тщетности устранения Каримова от власти, ради предотвращения ареста своих сторонников в зале заседаний парламента.
Исходя из сложившейся ситуации, перед вылетом в Алма-Ату Мирсаидов на сессии заявил, что не претендует на власть и готов работать в интересах страны на любой должности.
Нусратов оказался провидцем и худшие его предположения, к сожалению, полностью подтвердились. Каримов сохранил власть. Будучи злопамятным и мстительным, он начал проявлять свою деспотическую сущность по мере укрепления режима и обрушил на страну репрессии сталинского типа.
Видимо Каримовым овладел аффект ущемленного самолюбия, гнева и мести. Отделавшись легким испугом от «бунта» депутатов, он наказал всех политических противников. В 1992-1993 гг. волна увольнений и посадок охватила многих критически настроенных интеллектуалов. Одних он заманил временными назначениями и затем удалил их из политики, других подмял хитростью и коварством, особо принципиальных посадил в тюрьму.
Такой жестокости никто не ожидал. Ведь после смерти Сталина оппозиционеров лишали должности, старых кадров отправляли на пенсию, в худшем случае — выселяли из Москвы.
Особенно Каримов глумился над Мирсаидовым. После принятия президентской присяги 4 января 1992г, первым делом он ликвидировал пост вице-президента и предложил сопернику пост государственного секретаря при президенте, от которого тот отказался.
Шукрилла Рахматович устроился работать в частную фирму одного из своих сыновей. Но Каримов не мог успокоиться. В прессе и чиновничьей среде была развернута кампания по дискредитации Мирсаидова: обвиняли его во всех грехах, в поддержке ГКЧП…
В начале 1993г. Верховный суд признал его виновным в злоупотреблении служебными полномочиями и в коррупции. Ущерб был оценен в $5,6 млн. Мирсаидова осудили на три года с конфискацией имущества, но освободили от отбытия наказания в связи с амнистией.
В августе 1993г. автомобиль, на котором ехал Мирсаидов, был взорван. Выжив чудом, он вскоре эмигрировал в Россию. В 1996г. власти разрешили ему вернуться на родину, где подвергали его жестоким избиениям и унижениям до самой смерти.
Самые принципиальные оппоненты, как Самандар Куканов, Мурад Джураев и другие, до сих пор находятся в тюрьме. Джахангир Маматов, бросивший упрек в адрес Каримова, что Узбекистан не презентован ему матерью, успел уехать в США. Позже Шухрату Нусратову припомнили критическое выступление в парламенте: под неблаговидным предлогом посадили в зону с усиленным режимом — в колонию «Джаслык» в пустыне у засохшей поймы Аральского моря.
(продолжение следует)
Ташпулат Юлдашев, политолог